Внезапно сон прерывается самым грубым образом: от резкого тычка в бок.

— Вставай, лентяй! Дело есть.

— Мамочка, еще пять минут… — бормочет мутант, не открывая глаз. К подобному обращению он привык давно: мать в их семье заменяла обоих родителей и мягкостью характера не отличалась. Сон кажется таким близким, только протянуть руку…

— Мамочка?! — в голосе говорящего, низком, грубом, совсем не похожем на женский, появляются гневные нотки. В ухо что-то больно впивается. Бибоп поспешно открывает глаза, не сразу соображая, где он. Полусонный взгляд шарит по грязным стенам, освещаемым тусклой лампочкой, потом падает на еще спящего приятеля — и все становится на свои места.

Они в своей комнате на передвижной крепости — Технодроме. Местоположение самого Технодрома Бибоп даже не пытается вспомнить, неблагодарное занятие для раннего утра. Проклятая железка где только не побывала, поди упомни все это! И все-таки, какое свинство — будить в такую рань!

Прямо перед ним — мрачный взгляд его непосредственного начальника, Шредера. Вид у босса хмурый и недовольный — видимо, подъем ни свет ни заря и ему не по нутру.

— Но, босс, — робко попытался возразить Бибоп, — еще слишком рано…

Вместо ответа с негодующим рыком главарь сгреб в горсть одеяло вместе с пальцами подручного.

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился мутант. — Сейчас встаю.

Некоторое время Шредер презрительно наблюдал, как перепуганный помощник не глядя шарит в поисках любимых фирменных очков, некстати упавших на пол (черт, лучше бы помог найти!) затем развернулся и вышел. Бибоп, особо не церемонясь, растолкал приятеля (не одному же страдать, в самом деле). Тот немного поворчал не то на друга, не то на босса, но тоже начал собираться. Неприятное дело можно долго откладывать, но избежать вряд ли удастся.

Пока приятель возился с обмундированием, бывший панк еще раз окинул взглядом комнату и довольно усмехнулся. Видели бы его сейчас дружки! Подобные хоромы ни одному из их квартала даже не снились — ютились по несколько человек за картонными перегородками. Выросший в негритянском гетто, где стрелять мальчишки учились раньше, чем поступали в школу, а утром не знали, что будут есть вечером, Бибоп не привык к роскоши, но сегодняшние условия жизни ему определенно нравились. И все это за сущие пустяки: схватить, украсть или поломать что прикажут. Мутант ухмыльнулся. Да их с приятелем Рокстеди хлебом не корми — дай только что-нибудь разнести! Разве не в этом прелесть жизни настоящего панка?

Бибоп с детства отличался строптивым нравом, сломать который не смогли ни материнский ремень, ни учительская линейка, ни тумаки товарищей. Переход в ряды панков, вечно протестующих против чего-то, был для него вопросом времени. С тех пор фиолетовый гребень-ирокез на макушке, металлические шипованные браслеты и цепи стали для бывшего «цветного» предметом гордости, так как, по его мнению, придавали воинственный и непримиримый вид. Всю эту атрибутику Бибоп сохранил и сейчас, став мутантом.

Спустя какие-нибудь полчаса вся банда собралась в главном зале. Зевая, Бибоп вполуха слушал пояснения инопланетного мозга Кренга насчет предстоящего задания; как он понял, что-то связанное с химикатами. Ну, их дело маленькое — делать что скажут, думать при этом вовсе не обязательно. Вспомнив недавний сон, кабан-мутант облизнулся и тяжело вздохнул. Конечно же, о завтраке никто и не подумал. Надо будет по пути грабануть какой-нибудь магазинчик, иначе и отощать недолго.

Резкий визгливый голос инопланетянина с бранчливыми интонациями резал по чувствительным ушам, заставляя приятелей морщиться. Как только босс это терпит? Впрочем, он же не перенял острый слух у животного-донора и наверняка не испытывает подобных неудобств.

Глядя, как Кренг передает Шредеру список означенных к похищению веществ, Бибоп фыркнул в кулак — надо же, у босса тоже короткая память! Вслух, однако, он этого благоразумно не произнес.

С непроницаемым видом выслушав последние наставления, Шредер коротко кивнул и шагнул к выходу. Помощники поспешили за ним, опасаясь очередного нагоняя за медлительность. Похоже, день будет долгим…